Вейская империя. Том 1-5 - Страница 44

К оглавлению

Бредшо не посмел соврать и ответил:

- С заката.

- Что-нибудь видел?

Бредшо ответил:

- Нет, дружинников Марбода я не видел. Проезжали какие-то люди, человек пятнадцать, но с плащами королевских цветов.

- Куда проезжали? - резко спросил король. Глаза его были безумны, на щеках - красные пятна.

- Куда-то к Золотой Вершине.

Король повернулся и пошел.

У Бредшо дрожали руки. Он не понимал, откуда взялся король; он готов был поклясться, что видел короля среди всадников, скакавших к Золотой Горе. Зато он понимал, что король не оставит без расследования чуда: вспыхнул цветной луч в руках заморского торговца и разрубил родовой клинок Белых Кречетов...

А теперь мы вернемся немного назад и расскажем, что делал в тот вечер король.

Когда начинался вечерний прилив, король Варай Алом затворился с советником Арфаррой в своих покоях. Тревожить себя он запретил.

Арфарра хлопотал со светильниками и заклинаниями. Король разглядывал стены. Раньше они были покрыты зимними и летними мехами, теперь зеркалами и орнаментами.

О зеркалах советник сказал, что они уподобляют горницу душе, безграничной изнутри и отграниченной снаружи. О кругах и квадратах... Что же он сказал? Что-то вроде того, что круги и квадраты - лучший образ бога.

Поскольку в природе нет ни кругов, ни квадратов, а человек, творя, начинает с квадратных полей и круглых горшков, - то, стало быть, эти формы он берет не из природы, а из своего ума. Между тем уму доступно познанье лишь двух вещей: природы и бога. И так как геометрия проистекает не из природы, она проистекает из бога.

В комнате с круглыми и квадратными богами, к большому зеркалу, как к алтарю, был придвинут столик с тушечницей, бумагой и светильником. Советник кончил писать заклинания и сжег их на огне. Молодой паж подал епанчу, расшитую облаками и птицами, король проверил меч за спиной.

- В путь!

Кони на заднем дворе уже были оседланы. Сели и поскакали.

Свита была небольшой - человек пятнадцать. Вскоре пересекли границу. Стало совсем темно: только впереди прыгала какая-то тварь, ростом с кролика, глаза - как медный таз. Наконец, пропала. Король пожаловался спутнику:

- Какая мерзость! До чего ж напугала!

Спутник засмеялся:

- А какова она была из себя? - и оборотил глаза как медный таз.

Король ужаснулся, потом признал.

- Почему ты проиграл битву в Блуждающих Верховьях? - спросил он.

- Ты же помнишь, - вздохнул отец, - Даттам подарил мне два меча: Обретенную Радость и Черноглазого. Через некоторое время пришел ко мне Иден Виверра и попросил подарить Черноглазого. Но я в ту пору пожалел меча: хотелось самому пойти с ним в битву, и подарил Идену Виверре Обретенную Радость. А когда пришло время выступать в поход, я раскаялся в собственной жадности и отдал Черноглазого Шодому Сойке. Шодому Сойке я поручил левое крыло, а Идена Виверру дал ему в подчинение. Вот въехали перед битвой оба на пригорок, и Виверра увидел у Шодома за спиной Черноглазый меч в красных лаковых ножнах. Что было делать Виверре? Если бы он оставил без отмщения то, что я не подарил меч, он бы оскорбил предков. Если бы он изменил мне, он бы нарушил клятву верности. Он отошел в сторону под кизиловый куст, погадал и услышал: "Вызови Идена на поединок, и вы погибнете оба. Тебе будет вечная слава, а королю от гибели полководцев убыток..." Они сошлись в поединке и погибли, а дружины их разбежались в виду вражеского войска.

Варай Алом взглянул на отца: тот был жуток видом. Рот страшно разорван: когда короля окружили, он зажал кончик меча зубами и прыгнул с лошади вниз.

Семнадцатилетний Варай Алом дрался в то время на юге и узнал о битве только через три месяца; за тридцать лет правления отец увеличил королевство в четыре раза, а в последней битве утратил треть того, что справедливо приобрел.

- Я отомстил за тебя и победил далянов, - сказал сын.

- Победил, но не отомстил, - сердито сказал один из спутников отца. Битву с далянами выиграли горожане. О нашей гибели сложили песню, а разве сложишь песню о твоей победе?

- А кто, кстати, наш проводник? - спросил отец.

Король вздрогнул.

- Я не знаю, - сказал он. - Ты посоветовал мне позвать предателя из империи, я позвал его, а он посадил мою душу в хрустальный кувшин. Ему служат огненные духи и железные кони, и я не могу уже без него, а он не хочет, чтоб я воевал с империей.

Отец велел оставаться всей свите у входа во дворец бога. Верные всполошились:

- Как можно, а если во дворце засада?

Отец и сын вошли: коралловые залы, яшмовые стены. Разве можно сравнить с бывшей управой! Ждали долго.

- Я ведь, - признался отец, - при Золотом Государе лишь мелкий чиновник.

Золотому Государю Варай Алом взмолился:

- Прошу не за себя, за отца...

Бог с ликом мангусты усмехнулся:

- О чем же?

- О посмертной должности основателя династии.

Золотой Государь рассмеялся:

- Почтительный сын... Ну, этот чин дарует лишь живой бог Великого Света. Подписывай сам!

И кинул королю яшмовую печать. Подбежал чиновник с тушечницей.

И в этот миг в зал ворвались спутники короля, обеспокоенные долгим его отсутствием: потные, грязные, у одного из кармана - утка со свернутой шеей...

Золотой государь в ошеломлении уставился на варваров.

- Что это? - сказал он, - или ты, глупец, хочешь взять Небесный Дворец силой?

Воины загалдели, а бог с головой мангусты наклонился к уху короля и прошептал:

- Запомни, львенок: можно взять империю силой, но тогда придется раздать ее в лен...

И в ту же секунду печать в руках короля отяжелела и лопнула, как перезревший гриб-дождевик. Короля швырнуло вон, лицом вниз. Он вскочил: на стене смеялся Золотой Государь. А советник выходил из зеркала неторопливо, оправляя складки паллия.